«Абон» публикует окончание повести нашего постоянного автора Тамерлана Тегаева «Детские ботинки».
Предыдущие части читаем здесь:
«Да, диплом лучше взять с собой», — подумал я и стал вспоминать, где он мог находиться. Покопавшись на полках, я нашел металлическую коробочку, в которой мама хранила фотографии и еще какие-то, на ее взгляд, ценные вещи. Стало понятно, что диплом будет именно там. И действительно он оказался там. Диплом лежал на самом верху, прикрывая собой старые фотографии, какие-то бумаги и несколько серебряных украшений, оставшихся от мамы.
Я достал диплом, и мой взгляд остановился на нашей с мамой карточке: мне лет десять-одиннадца
Еще на одном фото мы стояли с мамой у школы. По всей видимости, это было первое сентября, в одной руке я держал портфель, в другой цветы, мама стояла за моей спиной и держала меня за плечи. На мне белая рубашка с галстучком, черные брючки и самое интересное –на ногах не стоптанные с ободранными носами, а совершенно новые и блестящие ботинки. Кто-то из соседей, помню, сказал тогда, что мать, собирая меня в школу, продала свое любимое кольцо с камушком, и теперь я просто обязан учиться хорошо и радовать успехами свою маму. Помню, мне было очень не по себе от этих слов, я пообещал маме, что буду хорошо учиться, выучусь и куплю ей не одно кольцо, а целых десять. Может, именно этим словам мама и улыбалась тогда. «Выучился», — произнес я вполголоса сам себе. Из всех обещаний, данных ей, я действительно выполнил только одно – получил диплом. Повертев его в руках, я положил его в сумку, подошел к окну и открыл форточку. Что-то опять кольнуло в груди.
Начинало светать. Я держал в руках нашу с мамой фотографию и думал о том, как давно я не был у нее на могиле. Мне всегда было тяжело находиться там. Не знаю почему. Может, действительно от чувства вины за неисполненный сыновий долг, а может, еще почему-то, в чем я еще не разобрался. Надо съездить на кладбище и попросить у нее прощения. Кто его знает, через какое время я вновь попаду в город, если уеду сейчас.
Постояв еще какое-то время у окна, я неторопливо перебрал свои вещи в сумке, желая оставить только самое необходимое. Но вещей было и так немного. Я был готов к выходу. Повертев еще раз фотографию в руках, я положил ее в диплом и закрыл сумку. Погруженный в свои мысли я даже не заметил, как доехал до кладбища. Скорей всего это не заняло много времени, гораздо больше времени я потратил, чтобы добраться до могилы матери. За то время, пока я сюда не приходил, вокруг маминой могилы появилось большое количество захоронений, которые успели обрасти зеленью и даже небольшими деревцами. Чувство вины, давившее на грудь все утро, исчезло, когда я увидел мамино лицо на памятнике. Оно улыбалось мне доброй улыбкой так же, как на той фотографии, где мы с ней вместе. Мама как бы говорила мне: «Не печалься, сынок, я тебя люблю». Желание просить прощение исчезло, а вместо этого ком подкатил к горлу, и несколько капель покатились по щеке. Растерев лицо ладонью, я развернулся и медленно пошел к своему автомобилю.
Не хотелось ни о чем думать. Хотелось скинуть с себя то напряжение, которое скопилось за последние несколько лет. Я уже забыл, каково это быть свободным от вечных разборок, от обязательств перед братвой, от бандитских движений, от параноидальной необходимости следить за всем происходящим. Быть свободным от мыслей, все чаще посещающих тебя, что следующим именем на мраморной плите будет твое. Я решил оставить машину прямо здесь, взять сумку и уйти налегке. На машине, пусть даже с очень хорошо сделанными, но все же поддельными документами, вряд ли получится далеко уехать. Да и уверенности, что она давно не состояла у правоохранительн
— Да
— Артур, это я. – Голос девятнадцатого звучал тревожно, и хотя он скорее всего пытался держать себя в руках, скрыть свою подавленность ему не удавалось. Из чего стало ясно, что проблемы, о которых я его предупреждал, не заставили себя ждать.
— И чего бы нам не спалось в столь ранний час? Решил с утра разобраться с делами? Похвально.
— Артур, они хотят с тобой поговорить, – уже не скрывая подавленности проговорил девятнадцатый.
— Они? Кто это — они? А не те ли это люди, с которыми ты еще вчера обещал разобраться сам? – с показным равнодушием произнес я.
— Они хотят с тобой поговорить, — повторил он.
— Знаешь, у меня нет ни желания, ни времени разговаривать со всякими тупоголовыми баранами.
На этих словах я уже отодвинул трубку от уха, но услышал голос явно не принадлежавший девятнадцатому.
— Послушай, Артур, или как там тебя, если не подъедешь в течение часа к недостроенной больнице, ну той, что около летного поля, ты знаешь где, мы прострелим твоему другу колени.
— Валяйте, — мой голос приобрел привычные для «тёрок» такого рода издевательские нотки, — он мне не друг.
— Слушай сюда, дятел, — прозвучал еще один голос, — не хочешь базарить сейчас, захочешь, когда телку твою привезем сюда. Твой друган поможет. Так что смотри сам.
— Ты, бычара! Ты действительно хочешь, чтобы я приехал? – мой голос зазвучал металлически сурово.
— Да! – вызывающе зарычал бычара. — Приедешь не один, покрошим на хрен всех в капусту.
— Уверен в себе? – произнес я с той же интонацией.
— Уверен, — прорычал он.
— Да ты смельчак, я посмотрю. Ну тогда жди.
Я развернулся и по пути к своему джипу вспомнил последние слова Виктора. Да уж, просто уйти пока не очень-то получалось. В принципе он был прав, мало кому удавалось уйти легко. Мало кому из бандитов куда круче нас с Виктором удавалось это сделать. Пуля наемного киллера или в лучшем случае компетентные органы находили их на островах Греции, на закрытых виллах в Испании и даже в закрытых арабских странах. Но я рассчитывал на то, что я фигура значительно меньших криминальных масштабов, поэтому и интерес ко мне должен был быть небольшой. Но как видно у фигур меньших масштабов и преследователи соответствующие, что в данный момент веселило и раздражало одновременно. «Дилетанты безмозглые, — подумал я, — это ж надо было назначить встречу именно в том месте, где мы постоянно тренировались по ведению боевых действий в городских условиях». Комплекс из нескольких зданий, который они называли недостроенной больницей, стоял на краю города в замороженном состоянии уже в течение пяти или семи лет. Это было очень удобное место для отрабатывания стратегических навыков по зачистке жилых помещений или освобождению заложников. «Дилетанты тупоголовые», — произнес вслух я, заведя двигатель и разворачивая машину в сторону летного поля. За несколько лет проведенных там тренировок я знал не то что все ходы и выходы, я знал каждый кирпичик, который можно было бесшумно вытащить из перегородки и следить за происходящим в соседнем помещении. Я знал, где можно спрятаться так, чтобы тебя не могли найти в течение нескольких часов, а может даже и суток. Одним словом, я понимал, что стратегическое преимущество все же не совсем на их стороне.
Заглушив двигатель, я достал из потаенного места пистолет, проверил обойму и засунул его за пояс. Оглядевшись вокруг, я вошел в небольшое одноэтажное здание, которое должно было скорей всего быть лабораторией или моргом. Вряд ли ожидавшие меня у комплекса самонадеянные идиоты знали, что отсюда через сеть подземных переходов можно попасть в основной корпус. Почти уверенный в этом, я все же продвигался очень осторожно. Я добрался до корпуса и, прижавшись к стене, я стал пробираться вверх по лестнице. Дойдя до последнего этажа и встав ногами на перила, я дотянулся до чердачного проема, ухватился за него и, подтянувшись на руках, забросил ногу вовнутрь. Пробравшись к слуховому окну, я осторожно посмотрел вниз. Уже знакомое мне по вчерашнему инциденту БМВ стояло во дворе П-образного строения. «Вот идиоты, — с улыбкой промелькнуло в голове, — засаду устроили. Интересно, куда бы делись сами, если бы я приехал не один?» Теперь предстояло обнаружить тех, кто должны были «покрошить в капусту». Если они ожидали, что я подъеду с главного входа, то засаду лучше всего устроить в боковых корпусах: так легче попасть в меня, не зацепив своих. Если они вообще хоть что-то в этом понимают. И этаж должен быть второй или третий. Удобнее всего. Осталось выяснить, с какой стороны. Аккуратно передвигаясь от одного слухового окна к другому, я стал высматривать в окнах второго и третьего этажа приготовленный мне сюрприз. «Ну вот», — прошептал я себе, когда в одном из окон второго этажа заметил легкий дымок, скорей всего от сигареты. Оставалось обнаружить, сколько человек в засаде.
Спустившись на несколько этажей ниже, через щель в стене я заглянул в салон автомобиля. Стекла были затонированы, и мне с трудом удалось рассмотреть три фигуры. Но этого было достаточно. «Девятнадцатый, один из тех, с кем он пререкался, и борец», — предположил я. Значит в засаде один. Хотя не факт. Надо было проверить еще. Двигаясь как можно бесшумнее, через некоторое время я достиг помещения, за стеной которого и находился приготовленный мне сюрприз. В перегородке я обнаружил щель, заткнутую деревянным колышком. Осторожно вынув его, я заглянул в соседнее помещение. «Вот идиоты, — чуть не выкрикнул я, — за кого они меня держат!» У окна, прижавшись спиной к стене, на кирпичах сидел один из вчерашних пацанов, с которыми зацепился девятнадцатый. Мало того, что он курил, он еще и копался в своем телефоне. Старенький, видавший виды калаш был прислонен к подоконнику. «На предохранителе», — подумал я, разглядывая автомат. Секунда форы. Еще одна, пока он схватит. Две секунды. Не так уж плохо, подумал я. Достав из-за пояса свой пистолет, снял его с предохранителя. Подойдя к удобному проему, я приготовился. За две секунды мне нужно было преодолеть пять метров. «Проще простого», — подумал я и бросился в сторону автомата. Хватило и одной секунды. Откинув в сторону автомат, я нанес мощный удар по голове рукояткой пистолета. Не ожидавший нападения противник выронил телефон и схватился за голову, даже не пытаясь встать на ноги.
— Вставай, тварь! – я приставил дуло к его лбу и для острастки пнул ногой. – Вставай, тварь, — пнул я его еще раз, — и чтобы тихо было! Пикнешь – я тебе быстро мозги по стенам размажу.
Струя крови пробежала по его носу. Он посмотрел на свою окровавленную руку и молча стал подниматься. Я приставил пистолет к его горлу и стал проталкивать к выходу.
— Пошел, мразь, я тебе сказал. В капусту, говорите, покрошите? Ну вот сейчас и посмотрим.
Я подобрал автомат и перекинул через плечо. Мы продвигались медленно и тихо. Я старался раньше времени не обнаруживать себя. Остановившись у выхода и уперев ствол к его затылку, другой рукой я просунул автомат ему под мышку и, прикрываясь им, как щитом, двинулся в сторону БМВ. Увидев картину с живым щитом из своего товарища с окровавленной головой, сидящие в машине попытались выбраться и что-то предпринять, но я дал короткую очередь из автомата, после чего велел оставаться всем на своем месте.
— Стволы наружу! – крикнул я. – Повторять не буду!
— Будешь стрелять – попадешь в своего! – раздался голос борца.
— У меня нет здесь своих. Повторяю в последний раз: стволы наружу!
Я дал еще одну очередь, после чего из окна вылетел макаров.
— Еще! – крикнул я. – Я сказал еще! – и нацелил автомат уже в салон.
— Больше нету! – вновь услышал я борца.
После некоторой паузы с раздражением добавил:
— Нету, тебе говорят! Мамой что ли поклясться?
— Ты, я как вижу, у них старший. Так вот, командир, отпускаешь этого, — я указал стволом на девятнадцатого, — получаешь своего. А там поговорим, ты же хотел поговорить? Считать не буду, выпускай прям сейчас.
Потом сделав еще шаг вперед, крикнул девятнадцатому:
— Ну чего сидишь? Выходи!
Девятнадцатый вышел из машины с видом несломленного разведчика после допроса. Он двинулся прямо на меня.
— В сторону, болван, — зашипел на него я и только теперь увидел, что на его руках наручники.
Не отводя оружие от салона, я снова крикнул:
— Снимите с него наручники!
Борец сделал попытку выйти.
— Не ты! – остановил его я, помня его чудовищную хватку.
Из машины вышел парень помоложе. На вид ему вообще было года двадцать два, и вряд ли он сам еще осознавал, под какую раздачу мог попасть. Какое-то время замешкавшись с наручниками, он все-таки их снял.
— Иди к машине, — кивком головы я указал, в какую сторону идти девятнадцатому.
Опустив автомат, я подтолкнул моего пленника дулом в затылок.
— Ну иди.
Борец попытался выбраться из машины, я направил ствол пистолета прямо на него.
— Очень-очень осторожно, — сказал я, — и без резких движений.
— Артур! – вдруг вскрикнул девятнадцатый.
Ему можно было не кричать. Боковым зрением я видел, как парень, только что освободивший его от наручников, рванул в мою сторону в надежде схватить автомат. Развернувшись корпусом, но не отводя руку с пистолетом от борца, я ударил нападавшего ногой. Удар пришелся в пах, отчего парень сложился пополам и застонал.
— Вы вообще кто такие? Что за черти? И ты вот с этими пацанятами, — обратился я уже к борцу, — собирался кого-то покрошить в капусту? У тебя голова есть? Хотя если б у тебя была голова, ты бы хоть поинтересовался, на кого наехать собираешься.
— Да они никто! — взвизгнул девятнадцатый. – Эти двое братья, в автомастерской работают, а этот спортсмен – родственник их какой-то. Мастерская его.
— Заткнись, овца, — зашипел я ему в ответ, — тебе было сказано идти к машине!
На этот раз девятнадцатый не стал искушать судьбу и, опустив голову, молча пошел в сторону джипа.
— Так вы работяги? – продолжил я.
Голос мой звучал издевательски-сн
— Работяги… И че вы полезли не в свои дела? Занимайтесь своими машинами, ремонтами или еще чем-нибудь. На разборки они приехали… Родня ваша, наверно, порадуется, когда вас таких героев домой вперед ногами занесут. Тройной праздник для фамилии.
Тут уже не выдержал спортсмен. Он выпрямился и зло глядя мне в лицо заговорил:
— Своим делом заняться?! Да разве ж вы дадите делом заниматься? Вы же как шакалы! Все вам мало! Везде вы суетесь. Всех обложили. Ни жить, ни дышать не даете! Ни совести, ни чести, и даже понятий никаких! Беспредельщики!
— Мы шакалы? – задал вопрос я. – А вы значит санитары леса, да? Защитники угнетенных и обездоленных. Мы значит беспредельщики без понятий и совести, а ты значит честный мститель. Что же ты такой честный и совестливый бабу мою собрался убить?
— Никто ее не собирался трогать. Просто этот сказал, что тебя легче всего достать через твою бабу.
— Этот? – спросил я.
— Ну да, — и он указал вслед уходящему девятнадцатому. – Поговорить хотели.
— Поговорить? А калаш зачем? А автоматчика в окне зачем посадил?
— Этот сказал, что ты не в себе, можешь сразу палить начать, — ответил борец.
— Ладно, все это пустые разговоры. Че хотел, говори?
Борец был явно в замешательстве.
— Ну? Что хотели? Ну взяли бы вы меня, поставили бы под ствол, как я вас сейчас.. Что сказали бы?
— А ты опусти пистолет, — с вызовом произнес борец, — тогда поговорим.
— Да вы вообще бараны непуганые, будете мне еще условия ставить? – произнес я, но пистолет все же опустил.
Было не очень понятно, как люди, не умеющие ни толком наехать, ни толком защититься от наезда, решились на такой поступок. Скорей всего их действительно достал беспредел, творящийся вокруг. А может, наоборот, захотелось почувствовать себя крутыми.
— Мы не лохи, — продолжил борец, — которых вот так прямо на дороге можно запустить под раздачу. Ты вчера был неправ. А если человек неправ, то по всем понятиям должен ответить.
— Ответить? – я засмеялся. – Ну вот я перед вами. А вы что, спросить можете?
Перестав вообще опасаться, борец подошел к лежавшему товарищу, поднял его и подвел к своей машине. Продолжать дальше разговор не было никакого желания. Хотелось побыстрее убраться. Надо было как-то закончить все это.
— Ну что молчишь? – задал я вопрос. – Может, ждешь, что я извиняться начну? А может, компенсацию тебе еще? Я могу.
Вытащив из кармана свою золотую цепь, я кинул ее борцу:
— Этого хватит?
Борец не шелохнулся.
— А хочешь мою машину? Забирай!
Родственники недоумевающе таращились на меня.
— Я серьезно. Вы забираете машину, я – эту гниду и разбежались. Такой расклад устраивает?
Родственники продолжали молчать.
— Говорю же, бараны непуганые! Устраивает? – настоятельно обратился я к тому, кого ранее пнул ногой.
— Устраивает, — с недоверием в голосе проговорил он.
— А тебя устраивает? – задал я вопрос тому, кем прикрывался. Он утвердительно покачал головой. – Теперь ты, командир.
Командир молчал.
— Еще раз повторяю, — обратился я к нему, — вы забираете машину, я забираю эту гниду, и разбегаемся. Как тебе такой расклад?
Судя по всему, борец обдумывал, каким образом может повернуться ситуация. Тем более, что слышал обо мне не самые лестные отзывы.
— Устраивает, — наконец выдохнул он.
— Ну раз всех все устраивает, тогда пойдем.
Я швырнул автомат одному из них.
— Вы же не беспредельщики, вы люди чести. Стрелять в спину не будете.
Родственники последовали за мной.
— Ну все, теперь точно ухожу, — произнес я вслух, — вот только сумку заберу.
Девятнадцатый стоял у джипа и переминался с ноги на ногу, нервно поглядывая по сторонам.
«Что это с ним, — подумал я, — мне только его необдуманных действий не хватало». Вдруг я вспомнил, как еще вчера утром он положил свой пистолет под сидение. «Попробуй только что-нибудь выкинуть, — мысленно пригрозил я, — я тебя сам удавлю, падаль!»
— Стой на месте! – выкрикнул ему я, но было уже поздно.
Девятнадцатый направил пистолет на нас.
— Не стреляй! – заорал я и рванул к нему.
— Держите, твари! – он прыгнул в сторону и выстрелил.
— Не стреляй! – кричал я уже родственникам, но автоматная очередь заглушила мой голос.
«Не стреляй!» – хотел я крикнуть еще раз, но вместо этого издал непонятный гортанный звук. Что-то резкое и обжигающее кольнуло меня в грудь. «Опять закололо, — подумал я, — только уже не так, как раньше. Боже, как больно…»
Конец
