На днях стал невольным свидетелем разговора во дворе одного из многоэтажных домов на проспекте Коста, и как ни удивительно, его предметом стал … пень небольших размеров, установленный прямо на газоне, где по привычке паркуют автомобили. Для нашего города, дворовые стоянки в порядке вещей — может и не хочешь к такому привыкнуть, но все же особо уже не «заморачиваешься».

Диалог был кратким:

— Что за дела? Что за пень?

— Пень, как пень! В лучшем случае, пенёчек.

— Откуда пенёчек? И для чего он тут нужен?

— С площади, вестимо. Там же елки после урагана упали, их порезали и вывезли. Вот притащил один пень сюда — теперь машину свою буду ставить, чтобы никто мое место не занимал.

Каким было продолжение разговора с «некрасовским вкраплением» не знаю, но неожиданно одолела нехорошая мысль о том, что за счет елок, вырванных с корнем на площади 50-ти летия Октября или более привычно «Кони», оказывается, можно твердо обозначить свои мелкособственнические интересы.

Сразу же вспомнил небольшой поселок на черноморском побережье, где посредством пятилитровой емкости с водой, курортники – именно те, кто на колесах, столбили за собой место перед домом.  В продолжении темы не выходит из головы сцена в одном из дворов Краснодара, где автолюбитель поставил машину в прямоугольник из четырех деревьев, натянул цепь по трем сторонам, а на четвертой был хозяйских размеров замок. Тень – есть, в салоне постоянно прохладно, и страховка от угона имеется.

Проблема парковок общероссийская, и каждый по — своему отражает притязания на необходимое ему материально-жизненное пространство. Одни используют то, что подешевле и под руку попалось, а есть те, кто готов раскрутиться на пару-тройку тысяч рублей, установил на асфальте оранжевый такой парковочный барьер.

И таких барьеров все больше и больше – можно «забронировать» себе месте возле организации, где  работаешь, а хочешь «бронируй» возле дома. Все доступно и свободно — осталось только табличку повесить с большими выведенными на ней словами:  «ЭТО — МОЕ». Писать персональные данные и оставлять номер телефона, конечно, никто и не собирается, потому как все чтут соответствующий федеральный закон о защите персональных данных.

Впрочем, оставим все правовые изыски в отношении таких самопальных и легальных устройствах исключительно юристам – пусть разбираются с муниципальной или общественной собственностью, и земельным кодексом, но есть один нехороший вывод: все эти пни, большие емкости, замки и парковочные барьеры не что иное как строительный материал для того, чтобы возводить незримую стену между людьми, и дело не только в машинах.

Еще в период «махрового застоя» в советских газетах детально расписывали принципы работы западных идеологов в отношении своей молодежи: дескать, пусть молодежь делает все, что ей захочется – слушает и создает музыку различных жанров и направлений, отрывается по полной программе в ночных клубах и на вечеринках, и пусть даже с наркотиками. Пусть занимается свободной любовью в любых ее проявлениях, без разницы в полах и так далее, но с очевидной целью прожигания жизни. Главное, чтобы западная молодежь была чем-то занята – в противном случае у нее образуется свободное время, и неровен час, займется она идеологией, и обязательно поймет, что самая лучшая идеология – это марксистко-ленинская и коммунистическая. Через тридцать и мы что-то переняли из старых рецептов западных идеологов, может не так рьяно, но определенную прослойку молодых прожигателей жизни все же получили.

А еще в тот период махрового застоя был удивлен тем, что советские идеологи, которые не особенно жаловали иностранный рок, отчего- то, и причем достаточно мощно нажимали на двойник легендарной «Пинк Флойд» под названием «Стена».  Вот вещали тогда наши идеологи: посмотрите, как обществе потребления, где есть все или почти все, между сытыми и внешне ухоженными людьми, которые за маслом в очередь никогда не стоят, пролегла непреодолимая стена, и там каждый за себя. А не пролегла ли такая стена между нами через 30 лет? Очередей нет, но понятие сытости определить крайне трудно – слишком оно индивидуально.

Вот идешь по дендрарию, а слева тянется и тянется зеленый такой металлический забор, и это самая настоящая стена между теми, кто за ним, и теми, кто в лесу.  Но ведь тех, кто за забором, в любом случае, меньше, но им хорошо живется и дышится, и все это от сытости, точнее от пресыщенности и вседозволенности.

Сотовый телефон – это кирпичик в стене или нет? Вроде, по своему прямому предназначению, это устройство коммуникации в любое время и погоду. А если человек, не переставая говорит по мобильнику, переходит где попало, и как попало напряженную дорогу? Значит, телефоном, он как стеной или небольшой такой временной стеночкой, отгородился от людей и вероятной опасности угодить под колесами.  Хотя может это и есть   зашоренный взгляд на окружающий мир…

Кстати, а как же «Фейсбук» рассматривать – неужели воспринимать, как строительный материал для создания стены человеческого отчуждения, непонимания и неприятия?

«Фейсбук», по задумке его создателей, широчайшее поле для коммуникации, где бы человек не находился, и чем бы не занимался. Но тогда почему кто-то кого-то банит, заносит в черный список, а разве мало бывает случаев, когда знакомые между собой люди начинают переругиваться из-за одной темы, а затем полностью прекращают какие-либо отношения по принципу: я тебя теперь не знаю, и ты про меня забудь!

Печально, что иногда умудряемся создавать словами и руками незримые барьеры и стены, даже не предполагая того, какие физические и моральные силу нужны для преодоления одних и разрушения других.

Тимофей Хъурхъурагов