«Лæппутæ, раст нæ кæнут! Хорз хъуыддаг бæргæ нæу». Больше тридцати лет прошло с тех пор, как нас, тогдашних студентов, курящих за углом пятиэтажки, застал за нехорошим делом старик-фронтовик, которого мы неизменно называли «дядя Геор».
Через столько лет трудно передать, каким голосом и какие интонации прозвучали в двух коротких предложениях, но тогда сигареты полетели в снег, и второй, подобной сцены уже не было. Да, и как можно было попасться повторно, когда каждый из нас понимал, что это стыдно, стыдно перед старшим, который тебе и не близкий родственник, но во дворе признанный авторитет.
Порой кажется, что слово «стыд» из далеко невозвратного прошлого, и, судя по всему, не столь популярное сейчас. Вот если молодой человек ставит машину впритык к подъезду, то вряд ли задумывается о том, что старушке, вышедшей за хлебом, придется ее обходить вокруг, причем, по скользкому тротуару. А будет ли ему стыдно?
Наверное, категория внутреннего чувства под названием «стыд», если кому нравится «харам», это из области ностальгии, а ностальгия – это не что иное, как демонстрация несостоятельности что-либо изменить сейчас, апеллируя исключительно к прошлым временам, когда все было так хорошо.
Но жить то надо сейчас, и если плохо, то это плохо и надо менять, но получается со скрипом, порой со скрежетом.
Во второй половине 90-х так понравилась небольшая газетная публикация о том, что старшие одной из фамилий сели за стол, без выпивки и еды, и вынесли решение опекать и контролировать младших, чтобы никто из них не вышел на криминальную дорожку, а ведь соблазнов тогда хватало. Одна водка чего стоила с ее баснословными доходами чего стоила – продал в российском регионе «КАМАЗ» с водкой, и ты уже «на коне».
Тогда подумалось, что пойдет цепная реакция и в лихое время силой общественного воздействия в лице фамильных старших или просто старейшин квартала удастся уберечь молодежь от конфликтов со стрельбой.
Ничего подобного – разборок было не счесть, но было много фамильных кувдов, с приглашением зятьев и племянников. Неафишированное и негласное соревнование в том, кто кого и больше пригласит, какие у кого были столы, и от чего они там ломились.
Подобные объявления об их проведении, размещенные в газетах, скорее всего, говорили о том, что найден чуть ли не оптимальный путь объединения людей, знакомства молодежи между собой, решения актуальных вопросов.
Никто не спорит, но как быть с тем, что в то же время размещались объявления с просьбой помочь тем же детям, нуждающимся в срочной дорогостоящей операции, цена которой –жизнь.
Затрудняюсь однозначно сказать, насколько мощно присутствовали в этих масштабных мероприятиях профилактические аспекты, и каким образом до младших доводились классические постулаты о том, что нужно вести честный образ жизни, легально работать, не воровать, не грабить, не искать легких денег. Если это доводилось посредством трех-четырехчасового сидения за столом, то результат, наверное, оказался намного хуже ожиданий. Конечно, нельзя все это окрашивать в мрачные тона – после таких кувдов принимались решения о выпуске телефонных справочников фамилий, кто-то активно ходил по архивам для того, чтобы составить генеалогическое древо, принимались решения обустроить святые места, но было ли этого достаточно, чтобы отвадить молодежь от преступлений? Недостаточно – иначе не было преступлений, в среднем более 6000 в год с обязательным участием людей в возрасте от 25 до 40 лет, порой в составе организованных вооруженных преступных групп.
На вторую половину 90-х годов пришелся крайне тревожный вал, связанный с употреблением героина в республике, а воздействие этого мощного наркотика определяется эмпирическим путем. В итоге смерть от передозировки, и несколько туманное пояснения от судебных медиков о том, что смерть наступила в результате острой сердечной недостаточности.
До сих пор держит в оцепенении цифра, упомянутая в интернете еще восемь лет назад, когда республика опустошила склады Ставропольского края и через Северную Осетии прошли около трех миллионов таблеток «трамала». В перерасчете на каждого по четыре таблетки откровенной гадости. А ведь затем еще был «залдиар», а потом и «лирика», и все это вместе с вышеупомянутым героином продемонстрировало несостоятельность того, что по идее, должно передаваться из поколения в поколение – это дворовые, квартальные или домовые сообщества и фамильные активы. Но видимо, как принято говорить, «пазл не сложился» — нет в городе каких-либо анклавов или закрытых территорий, где можно продавать наркотики или психотропную дурь. Значит есть зоны, свободные от контроля со стороны вышеуказанных обществ и активов. Аптеки большей частью размещены на первых этажах домов, героином же торговали не только в особняках, огороженных высокими заборами с видеокамерами, но и в обычных квартирах, порой превращавшихся в притоны. Порции белого порошка выкашивали молодых людей, которые и потомства после себя и не оставили, а отвратные таблетки доводили до одури тех, кто мог хорошо писать, считать и подавал надежды и все это в недалеком прошлом.
Смотреть нужно вокруг себя и сегодня — может все- таки сила и мощь дворов и кварталов, домов и фамилий, окажется в состоянии воздействовать на то, что происходит на дорогах? То самое видео с участием Гамосова и экипажа ГАИ уже говорит о том, что человек за рулем и человек с полосатым жезлом оказались по разные стороны законодательного барьера. И это в республике, где переплетены фамильные и родственные связи, где слово «æрвадæл» означает железный аргумент стабильности и понимания…
Тимофей Хъурхъурагов
