Трагедия на Сямозере высветила зловещую никчемность системы тендеров по определению оздоровительных детских лагерей, исключительно с точки зрения человеческого фактора.
А разве существуют проблемы, которые нельзя решить, чтобы соответствовать требованиям технического задания на детский отдых и в итоге попасть на электронную площадку? Все решаемо. Можно отстроить новый корпус для детского лагеря или реконструировать старые здания бывшего пионерлагеря, насытить их устройствами пожарной сигнализации, системами оповещения, первичными средствами пожаротушения. Можно капитально взяться за старую столовую – до кирпича выскоблить въевшиеся в стены жир и гарь, до блеска надраить разделочный стол, запустить приточную и вытяжную вентиляцию, истребить нехорошие запахи в подсобке, приобрести качественные плиты, а также необходимую утварь. Отсутствие претензий со стороны Роспотребнадзора при таких вложениях обеспечено – значит, вперед на торги!
Впрочем, можно и в отдельно взятом лагере хоть «Диснейленд» создать, и выйти на торги с неким конкурентным преимуществом. Но за всем этим, лагерным благополучием нет человека, нет конкретных людей, которые будут работать с детьми – вот, в чем главный вопрос!
По итогам торгов, пусть максимально объективных и кристально прозрачных, никто не знает, кому же конкретно родители доверят своих детей на целый поток, а это 21 день или 24 дня, причем, круглосуточно. Такое неведение – шаг к бессоннице и жесточайшему сердцебиению от любого звонка на мобильник: а вдруг, что с дочкой или сыном? Зато в «спящем режиме» находятся компьютеры, напичканные программно-тендерными продуктами. Это и есть лукавое торжество техники над человеческими чувствами.
Если воспитатель не готов вложить в свою работу душу, вожатая не собирается и вообще, не знает, как подобрать ключ к сердцу 10-ти летней девочки-сироты, шарахается от одного внешнего вида трудного подростка, то зачем таких сотрудников держать в лагере? Оградите их от детей, пусть сидят на улице или на диване, роются в планшетах, «айфонах», лайкают друг друга, и кого хотят, хоть от подъема и до отбоя.
Если повар слишком пристально разглядывает и на глаз взвешивает каждую порцию обеда, чтобы урвать себе домой приличный кусок мяса на вечер или же пригласить начальника лагеря на «шашлычок под коньячок» в отдельном кабинете, то и его не стоит даже близко подпускать на порог столовой.
А разве есть вечные и незаменяемые специалисты? Никак, нет. Попробуйте больше платить — тогда будут ответственные молодые специалисты и опытные наставники, с которых можно и спросить по- рыночному: если много получаешь, то должен много работать с детьми. Но здесь вмешивается другой, не менее рыночный принцип торгов на электронной площадке — побеждает тот, кто даст меньшую цену при всех прочих равных условиях.
Сэкономили что –то для бюджета, а на озере, которое стало печально известным на всю страну, детей оставили один на один с разбушевавшейся стихией, и потеряли то, что бесценно во все времена.
Вывод первый – нужно срочно выстраивать новую вертикальную систему с жесткими требованиями безопасности детей и с не менее жесткими позициями ответственности в случае ее утраты.
Вывод второй – возрождать прежнюю, ранее существовавшую советскую систему отдыха и оздоровления детей – кстати, именно такая позиция чаще всего сегодня звучит из уст людей, в чьем опыте не стоит сомневаться.
Вот уже четверть века, как нет того комсомола и той пионерии, которые имели самое непосредственное отношение к детскому отдыху. И если бросить придирчивый взгляд назад, все равно не перестаешь удивляться: почему в отношении пионерских лагерей постоянно происходила сшибка положительного и отрицательного общественного мнения, и трудно было понять, кто прав, и кто виноват.
К примеру, пришлось быть свидетелем сцены в конце 80-х годов, когда представители профсоюза металлургов свысока поглядывали на своих коллег из профсоюза образования. И все потому, что на питание одного пионера в лагере «Шахтер» выделялся 1 рубль 68 копеек в день, а соседнем через забор лагере «Ракета» пионера кормили на 1 рубль 56 копеек. 12 копеек, кстати, по тем временам была приличная разница. А за рубль лет тридцать назад физически крепкий рабочий мог до отвала отобедать в заводской столовой.
Разгадка на поверхности — Садонский свинцово-цинковый комбинат, поставлявший сырье для «Электроцинка», и содержавший «Шахтер», мог себе позволить такие расходы в отличие от полностью бюджетного республиканского просвещения.
Но как тогда воспринимать словесные и газетно- сатирический посылы, связанные с резиновой котлетой, подаваемой на обед, прогорклой и местами почерневшей манной кашей на завтрак, или нехорошо пахнущей куриной ножкой? И такое бывало, к сожалению. Но не было такого, чтобы начальника лагеря – женщину демонстративно водили в наручниках и показывали по телевизору.
Немало копий сломали по поводу атмосферы, царившей в пионерских лагерях. Неслабая, повторюсь, сшибка оценок и суждений присутствовала на страницах газет и журналов. А в эпоху перестройки лагерная жизнь, как взрослых, так и детей, и вовсе превратилась в хорошо эксплуатируемую тему. А потому и появились штампы о прелестях ночной жизни – разнузданные пьянки и фривольные танцы вожатых и воспитателей после отбоя, внутрилагерные романы, которых хватало на поток. Со страниц газет били в моральный набат по поводу того, что пионеры старших отрядов приезжали домой, познав вкус сигарет, портвейна, водки и расширили свой диапазон знаний в той области, которая сейчас квалифицируется 18+. Однако, в этом предложении определяющим является «приезжали домой» в отличие от прискорбного результата отдыха в Карелии.
И тогда и сейчас присутствует мелкота аргументов о том, что в пионерских лагерях все было до предела заорганизовано и заидеологизирова
Интересно, в чем же заключалась заорганизованнос
В прежние дореформенные времена на южной окраине Владикавказа располагалась сеть пионерских лагерей, и в их числе «Казбек», упомянутые «Ракета» и «Шахтер», «Космос», «Автомобилист», «Локомотив». Дети в красных галстуках были везде – на Водной станции, в Дендрарии, на Лысой горе, куда вела канатная дорога, в трамваях и в автобусах.
Если кого-то с точки зрения идеологического неприятия раздражал красный цвет, то можно было в угоду критикам, пригласить колористов и придумать что-то нейтральное, но в то же время понятное и объединяющее пионеров.
Если кого-то раздражали три конца пионерского галстука, означавшие «партию», «комсомол» и «пионерию», то можно было без информационной шумихи заменить их на «солнце», «воздух» и «воду». Еще и украсить концы соответствующей символикой. В крайнем случае, учесть региональные особенности, а для Осетии – это горы, например.
Вскрытие недостатков в организации детского отдыха и оздоровления на протяжении нескольких десятков лет идет по накатанной – одни взрослые по возрасту люди подвергают критике действия других взрослых. А ведь глупо стоять по разные стороны барьеры – с детьми надо стоять рядом, за руки их взять, чтобы они ничего не боялись и не пугались. Однако, рядом встать не удается, и не удалось это уже детскому омбудсмену Павлу Астахову, который у выживших на этом страшном озере детей спросил: «Ну что, как поплавали»? Слов уже нет – близость к моральному тупику очевидна.
А что касается наших, вышеупомянутых пионерских лагерей, то их уже нет – но они нужны, как воздух, какой всегда бывает и есть на южной окраине города. Строить лагеря, в любом случае, придется – лучшего места и не найти, да демография требует.
Главное, чтобы земля за Водной станцией и до «Осетии» не оказалась посеченной на кусочки, лихо распроданной, и чтобы это не были те самые 175 участков, о которых говорилось в нашумевшем отчете КСП Владикавказа.
Тимофей Хъурхъурагов
