То, что защищать деловую репутацию главы Северной Осетии было решено в суде, нисколько не удивительно. Тем более, что хороший прецедент произошел у нас в республике совсем недавно.

Прошло больше года с тех пор, как на «Абон» была опубликована новость, ставшая причиной судебных тяжб с депутатом-коммунистом Робертом Кочиевым. Я помню, как тогда реагировали на это люди: «Да он с ума сошел! Ты представляешь ЧТО будет?». Собственно, да. До этого представители власти неохотно шли в суд и опасались связываться с прессой. Вроде как себе дороже выйдет. А тут Роберт Кочиев пошел, и случилось самое непредвиденное – ничего. Ничего страшного, значимого, необычного. Ну, пошумели в сетях. Никто не станет напрягаться по подобному поводу. Журналистское сообщество разрознено и кране неустойчиво: вчерашние друзья сегодня яростные противники, вчерашние враги сегодня не разлей вода, а остальные недолюбливают друг друга молча.

Ту же Мадину Сагееву очень радовал этот процесс. Ей непостижимым образом удавалось написать очередной пост о прошедшем заседании еще до того, как я покидала стены Ленинского райсуда. Кто поставлял ей информацию, конечно, понятно. Открытым остаётся лишь вопрос оплачивались ли её услуги или ушаты грязи она выливала строго добровольно, питая ко мне устойчивую личную неприязнь с самого момента моего появления в информационном поле. Тогда действия Роберта Кочиева вызывали у неё лишь одобрение и фразы типа «защищает поруганную честь» тогда от неё не звучали. Не в пример дню сегодняшнему.

Вообще феномен Сагеевой очень интересен. Если её авторитет до 2015 года ещё можно как-то объяснить, то борьба за свободную прессу после работы у Тамерлана Агузарова выглядит нелепо и неубедительно. Многие журналисты помнят, что Мадина Сагеева в должности помощника главы первым делом занялась «затыканием ртов». Я хорошо помню скандал, который произошел, когда она запрещала корреспондентам писать об «Электроцинке». Помню, как делала всё возможное, чтобы «Абон» вовсе не появился. Помню, как с её легкой руки пошли первые отказы в аккредитации.

Но это всё понять можно. Человек стал чиновником, примерил шкуру так ненавидимых людей и, само собой, стал делать то же, что и они. Другое дело, что после смерти Тамерлана Агузарова, Мадина Сагеева посвятила всю себя мести Битарову. Однажды она сказала фразу: «Это раньше мне хотелось мира во всём мире, а сейчас я хочу отомстить. И мне всё равно, кто при этом пострадает». Примерно в тот момент я и поняла, что с такой оппозицией мне не по пути. Но Мадина слово держит и счёт пострадавшим не ведёт.

Мне давно не нравится происходящее в информационном поле. Сначала эти оппозиционеры грязно манипулировали людьми, и в конце концов дискредитировали всех. Читатели просто перестали доверять кому бы то ни было. Потом оппозиционеры стали поддерживать любого, кто против Битарова. Чельдиев, граждане СССР, молстырныхас, амбициозные жаждущие власти, но малограмотные чиновники – в пику Битарову они поддержат персонаж любой степени токсичности. Информационное поле отравляется вот уже очень долго.

В делах о защите чести и достоинства Роберта Кочиева и о защите чести и достоинства Вячеслава Битарова особо интересен контекст этих дел. Если набрать в поисковике Гугл имя депутата-коммуниста, то можно найти шквал информации о контрафактном алкоголе, которым он промышляет. О схемах, при помощи которых этот алкоголь поступает в оборот. Собственно, то, что Роберт Кочиев – «водочник», ни для кого не секрет. Однако предметом разбирательства стала одна конкретная партия алкоголя. И, если МВД не предоставит информацию о её принадлежности, стало быть Роберт Кочиев формально чист.

Несколько иной контекст у Мадины Сагеевой. Будучи дипломированным экспертом в области лингвистики, она точно знает пределы, в которых допустимо жонглирование словами и, наверняка, намерена оспаривать заключения экспертов. Но если в оспариваемых публикациях и есть простор для дискуссии, то его нет в анонимных текстах Сагеевой. То есть «анонимных». Она много раз признавалась, что телеграм-канал «Черкесска Битарова» принадлежит ей. Известно и о других её ботах, фейк-аккаунтах, каналах. Там-то доходит до откровенных оскорблений, «желтухи» и «чернухи». Мадине Сагеевой почему-то кажется, что, если формально её пока не могут привлечь за тексты, под которыми она не ставит своё имя, то и вины на ней нет. И она даже будет бить пяткой в грудь, что «никогда не публикует непроверенную информацию». К этой фразе нужно добавить «…под своим именем», и всё встанет на свои места.

Если иск в суд подали, значит в оспариваемых материалах нашли всё-таки нарушения. Можно ли надеяться, что после завершения судебного процесса информационное поле станет чище? Конечно же, нет. Жду озлобленности и агрессии со всех возможных токсичных площадок. При этом эти полу-анонимные каналы отравляют инфопространство сильнее всех остальных. Тонны грязи, которые льются на читателей, не просто лишают способности объективно и здраво мыслить, но и попросту ввергают в апатию.

В конечном итоге ненавистники Битарова сделали практически невозможное. Команда власти вдруг стала выглядеть в этой информационной войне более симпатично, чем оппозиция. А из глобальной борьбы за права, их противостояние превратилось в мелочное сведение счетов.

— Что у Сагеевой с властью?

— А, это личное.

Давно к этому привыкли.