В Северной Осетии расследуют причины и обстоятельства, повлекшие бунт заключенных в колонии строгого режима №1. Итогом волнений стало уголовное дело по факту массовых беспорядков, а также распределение тех, кто, по мнению руководителей ведомства, стал их зачинщиком, по колониям соседних регионов. В ближайшее время могут быть наказаны и должностные лица североосетинского управления ФСИН – ведётся проверка.

Событиям 15 октября предшествовала череда инцидентов в исправительной колонии №1, которую жители Владикавказа называют Лесзаводом – раньше здесь было лесопильное производство. Еще две недели назад заключенные начали жаловаться на условия содержания, в том числе и правозащитникам, а вскоре конфликт между администрацией и заключенными вышел в открытую фазу: заключенные требовали послабления режима, а так называемые «блатные» отказывались выполнять распоряжения надзирателей.

Заключенные заявляли о жестких методах работы сотрудников колонии. Их родственники рассказывают, что условия содержания ужесточились с приходом нового начальника ИК Евгения Шишкина, до этого руководившего колонией в Оренбургской области. Заключенные также жаловались на начальника УФСИН по Северной Осетии Владимира Моравца, возглавившего управление в сентябре прошлого года, и его заместителя Александра Орлова.

В прямое противостояние конфликт перерос несколько дней назад. Надзиратели перевели нескольких осуждённых в штрафной изолятор – ШИЗО, но эта мера лишь усилила недовольство основной массы заключенных. Бунт, который ждали сотрудники колонии в последнее время, стал практически неизбежен.

Беспорядки, по официальной версии ФСИН, начались после того, как надзиратели провели в ШИЗО обыски. Двое штрафников отказались подчиняться сотрудникам колонии и начали провоцировать других осужденных. «Восстание» вспыхнуло во второй половине дня пятницы. Заключенные якобы начали ломать камеры наблюдения и перегородки между бараками, в которых находились разные отряды, и даже устроили пожар в одном из помещений. Прибывшие пожарные достаточно быстро потушили возгорание. Заключенные им не препятствовали.

В то же время сотрудники колонии, чтобы вернуть в ней порядок, стали использовать дубинки. В знак протеста заключенные начали резать себе руки и животы.

Параллельно по тревоге были подняты не только спецназ и другие сотрудники УФСИН, но и полиция с Росгвардией. Экипажи ДПС перекрыли прилегающие к колонии улицы, а гвардейцы выставили оцепление по периметру здания – видимо, чтобы упредить возможные попытки побега. Часть бойцов Росгвардии вошла на территорию колонии. Участниками бунта стали около 200 из 600 заключенных. Они заперлись в одном из помещений и, судя по всему, ждали штурма силовиков, однако созданный оперативный штаб рассматривал такой сценарий в качестве крайней меры.

«Оставьте их уже в покое»

О происшествии в колонии жители Владикавказа узнали примерно в девять часов вечера, после того, как одна из новостных инстаграм-страниц опубликовала фото со скоплением полицейских машин в непосредственной близости от колонии. Туда сразу поехали родственники осужденных, особенно много среди них было матерей. Они вели себя эмоционально и нервно реагировали, когда к колонии подъезжали все новые и новые силы Росгвардии, включая бронемашины.

Отсутствие официальной информации – пресс-секретарь регионального УФСИН упорно сбрасывала все звонки журналистов – порождало различные домыслы о готовящемся штурме и жестком подавлении бунта. Кроме того, из двора колонии выезжали кареты скорой помощи. Некоторые из собравшихся пытались прорваться через оцепление полиции и требовали, чтобы их пропустили внутрь лично убедиться, что их родным ничего не угрожает. Они предлагали сформировать делегацию из трех женщин, однако силовики не пошли им навстречу.

В то же время некоторым из родственников удавалось по телефону связаться с заключенными. От них они узнавали, что в колонии пока относительно спокойно – там ждут развития ситуации. Заключенные также сообщили, что первую помощь тем, кто порезал себя, оказали они сами.

У Фатимы К. (фамилия не указана по ее просьбе. – Прим. ред.) в колонии срок наказания отбывает сын. Она рассказала, что условия содержания в ИК-1 ужесточились в мае с назначением нового начальника.

«Нам запретили ежемесячные свидания. Теперь можем видеться не чаще раза в три месяца. Более жесткие требования появились и к передачам. Раньше могли передавать посылку до 27 кг. Сейчас – нет», – сетует родственница.

Особые претензии у нее к заместителю начальника УФСИН Александру Орлову, с прямого указания которого якобы к заключенным применяют жесткие меры.

«Они и без того уже осуждены и несут наказание за свои поступки. Пусть их просто оставят в покое», – говорит Фатима.

Некоторым журналистам удалось связаться и с заключенными напрямую: они рассказали о том, что требуют прекратить рукоприкладство со стороны надзирателей, и предложили пропустить в колонию кого-то из корреспондентов, которым из первых уст могли бы рассказать о происходящем.

«Им важно было показать возмущение»

В качестве переговорщика внутрь колонии пустили только уполномоченного по правам человека при главе Северной Осетии Тамерлана Цгоева. Он зашёл в помещение, где находились участники бунта, в сопровождении двух бойцов спецназа УФСИН, но заключенные потребовали встречи с омбудсменом наедине.

«У нас состоялся вполне адекватный разговор. Я общался с заключенными, которые занимают достаточно высокое положение во внутренней иерархии. Они высказали претензии в отношении некоторых сотрудников УФСИН, которые, по их словам, применяли физическую силу, особенно в последние дни. Сами сотрудники заявили, что это были адекватные меры в ответ на неповиновения со стороны заключенных, а именно конкретных двух человек», – рассказал Цгоев.

Он подтвердил, что в последнее время в колонии ужесточили меры содержания заключенных, приведя их в соответствие с законодательством.

«Ограничили некоторые моменты, которые были явно незаконными, но продолжались на протяжении многих лет. В колонии привыкли к ним как к неотъемлемым правам, хотя они шли вразрез с законом. Другой вопрос – почему это допускалось. И вот все эти мероприятия [по ужесточению требований закона о содержании заключенных в колониях строгого режима] активно шли на протяжении месяца. Некоторые заключенные с этим были не согласны», – рассказал Цгоев.

Омбудсмен отметил, что осужденные также выразили недовольство закрытием цеха, производящего сувенирную продукцию. Администрация колонии подозревает, что часть изделий сбывалась нелегально. Эта мера тоже подлила масла в огонь: разногласия стали учащаться, заключенные выражали свои претензии и отказывались выходить на работу. Нарушителей режима начали отправлять в карцер. ШИЗО, по словам Цгоева, не удовлетворяет предъявляемым требованиям и нуждается в капитальном ремонте, но на него нет денег.

Цгоев уточнил, что первые акции протеста произошли еще на прошлой неделе, когда некоторые заключенные объявили голодовки. Отсутствие на них реакции и привело к бунту.

Цгоев вышел на переговоры с заключенными около 21.00. Они длились на протяжении 40 минут, и в ходе беседы к ним присоединились два сотрудника колонии, к которым у заключенных не было претензий. Осужденные также пожаловались на недостаток медикаментов для ВИЧ-инфицированных и болеющих туберкулезом. Все требования зачинщиков бунта омбудсмен передал членам оперштаба.

«Заключенные сказали мне: понимаем, что ситуация вошла в такую стадию, когда нужно что-то делать, поэтому готовы утром выйти на построение, пускай сотрудники УФСИН заходят, зачищают, но только без насилия, – говорит Тамерлан Цгоев. – Да, рано или поздно спецназ должен был войти [в помещения, где находились бунтовщики], поэтому особых возражений по этому поводу не было. Им [заключенным] нужно было показать свое возмущение. Они понимали, что будет расследование этого происшествия, за которым последует наказание, и даже готовы были к этому».

Утром около 6:00 во дворе колонии цепью выстроился спецназ и, стуча дубинками по щитам, начал психологическую атаку. Заключенные спокойно начали выходить из барака. По сведениям Цгоева, на построение вышло около 70% заключенных, остальные из числа «отказников» дожидались силовиков внутри.

«Это было разумное решение [выход на построение]. Потери [в случае штурма] могли быть с обеих сторон. Так что ситуация разрешилась в общем-то благополучно», – заключил Тамерлан Цгоев.

«Сделали хуже сами себе»

По факту бунта управление следкома по Северной Осетии возбудило уголовное дело по статье «Массовые беспорядки». Конкретным людям обвинения пока не предъявлены, но ФСИН уже начала применять санкции к тем, кого сочла зачинщиками беспорядков. Около четырех десятков человек переведены в колонии строгого режима в Махачкалу и Грозный.

«Получается, они сделали хуже сами себе. Начнем с того, что Лесзавод хоть и имеет статус колонии строгого режима, но далеко не соответствует ему. Зэки пользовались мобильными телефонами, даже во время бунта скидывали родственникам и журналистам фото- и видеоматериалы. Поэтому новое руководство УФСИН начало приводить колонию в соответствие с требованиями. А теперь активистам бунта предстоит покинуть насиженное место», – рассказал сотрудник правоохранительных органов.

Кроме того, санкции последуют и в отношении должностных лиц УФСИН. Федеральная служба исполнения наказаний России направила во Владикавказ комиссию, которой предстоит определить виновность тех или иных сотрудников.

«Новые скандалы ФСИН сейчас не нужны»

Руководитель северокавказского отделения «Комитета против пыток» Магомед Аламов говорит, что бунты для колоний Северного Кавказа – явление необычное. Он отмечает, что заключенным, вне всякого сомнения, нужно придерживаться правил содержания в колонии.

«Бунты в северокавказских колониях – редкое явление. Но я бы не стал это связывать напрямую с менталитетом, хотя и он тут, наверное, присутствует. По тем сведениям, которые нам удалось узнать, проблемы в ИК-1 начались после смены руководства. И, скорее всего, на фоне публикаций пыток в саратовской тюремной больнице, чтобы не допустить утечки информации о каких-то нарушениях со стороны администрации, решили провести полный обыск в колонии. Со слов одного из заключённых, обыск проходил полный и «жёсткий», но якобы никого не били. На основе тех сведений, которые у нас есть, мы не можем утверждать, кто был виновен в конфликте. Но есть одно но: в колониях есть правила, которые не должны нарушаться, за их нарушение следует наказание – ШИЗО, карцер, СУС (специальные условия содержания. – Прим. ред.) и так далее. Однако и администрация не должна провоцировать заключённых», – полагает Аламов.

Он не исключает, что к переведенным в колонии Чечни и Дагестана заключенным из Владикавказа будет более жесткое отношение. Но в свете скандала в Саратовской областной тюремной больнице «есть надежда, что этого не произойдет, поскольку новые скандалы, пусть даже и не такие громкие, ФСИН сейчас не нужны».

36 наиболее активных участников бунта в ускоренном режиме уже переправили в колонию строгого режима в Дагестане, сообщило 16 октября издание «Основа».

Изначально их планировалось отправить в Чечню, но в последний момент это решение изменили, пишет телеграм-канал Baza. Всего по разным регионам планируют отправить 150 человек, отмечает издание.