Специально поставил многоточие. И все потому, что за 25 лет участия в выборах самого различного уровня, каждый раз пытался понять, какой же знак препинания здесь должен быть — по логике вещей и здравому смыслу.
Поставить точку – это значит, признать у себя полное отсутствие какого-либо мыслительного процесса, а тогда зачем на выборы ходить, если не уметь думать? Если поставить восклицательный знак, то такое ощущение, что ты — великий оптимист, порой в розовых очках, искренне верующий в людей, независимо от их званий, регалий и социального статуса. Наивность хуже глупости, особенно по нынешним временам. Остается поставить знак вопроса, что вполне обосновано, но после этого, сами вопросы сыпятся, как из рога изобилия.
Вот, к примеру, последние избирательные кампании, а среди них выборы депутатов Собрания представителей Владикавказа в 2014 году, выборы депутатов Государственной Думы России и одновременно депутатов республиканского парламента, выборы Президента России выявили очевидный крен в сторону наблюдателей.
В принципе, это неплохо – в помещении избирательного участка обеспечивается полная объективность и прозрачность процесса, и прямо скажем, наблюдатель становится одним из тех, кто формирует устойчивый, если угодно, политически благоприятный электоральный климат.
Нисколько не умаляя профессиональных качеств специалистов, которые неоднократно приезжали во Владикавказ, где учили наших наблюдателей тонкостям выборного процесса, все же хочется, пусть и с некоторой долей предвзятости, спросить: А была в учебном арсенале, к примеру, деловая игра, суть которой бы сводилась к выявлению и последующем участии в документировании тех же «карусельщиков»?
Впрочем, нельзя исключать того, что аналогичные ситуации с грязными выборными технологиями могли моделироваться и проигрываться во время обучения. Но тогда кто мешал во весь голос нашим общественникам заявить о том, что в республике за последние три-четыре года сформировалось устойчивое ядро людей, и это не одна сотня человек, способных нанести мощный и невосполнимый удар по тем, кто покушается на чистоту и транспарентность выборов?
Указанное ядро – это не что иное, как показатель зрелости и одновременно состоятельности гражданского общества, о которых нужно много и часто писать, говорить в сетях, в интернете и в газетах. Здесь, любой «пиар» на эту тему был бы уместен, и не раздражал.
От таких новостей и громогласных заявлений общественников, которые были бы интересны пару недель или месяц назад, должны были, извините за жаргон, «прижухнуть» организаторы и идейные вдохновители каруселей и вбросов, для которых явка была первичной целью, а «самопальные» пароли и адреса избирательных участках стали средством для ее достижения.
Если одни ростки гражданского общества до конца так и не созрели, и не дошли до мощного плода, то значит, другие, в лице выборных аферистов не попрятались по «административным норам», и всё здесь взаимосвязано.
А если бросить еще один «камень в огород» учебному курсу по подготовке наблюдателей (а их, по информации общественников, к выборам Президента России подготовили 700 человек), то очень хочется спросить: а сколько наблюдателей в нашей республике способны грамотно и со знанием дела расписать алгоритм действий в случае вброса бюллетеней? Каким должен быть первый шаг, второй шаг наблюдателя, его третий и четвертый, пятый и шестой шаги?
Ведь можно лихо ринуться через весь зал, чтобы схватить за руки или за грудки «вбрасывателя» – тут все зависит от физической формы и тактической сноровки наблюдателя и его визави.
Будет неплохо сразу же после вброса аппелировать к общественному мнению в лице остальных наблюдателей. Вполне разумно сообщить по телефону о вбросе своему избирательному штабу. Конечно, нужно моментально донести информацию до председателя (секретаря) участковой комиссии, позвонить в ТИК и также ЦИК, и в обязательном порядке рассказать полицейским, что дежурят на участке, об имевшем место безобразии.
За короткое время, а счет идет на минуты, нужно произвести шесть-семь действий, но в какой последовательности они должны быть? Где гарантия, что в штабе, откуда прислали наблюдателя, сразу ответят на звонок? Где гарантия, что удастся молниеносно по мобильному телефону связаться с ТИКом или ЦИКом? Связаться, кстати, это – одно, а быть понятым и услышанным – это другое, и разницу здесь нужно чувствовать. Где гарантия того, что офицер полиции моментально будет действовать по факту якобы вброса бюллетеней без какой-либо предварительной консультации с начальством из райотдела, и повыше, что в самом МВД? Целая цепочка гарантий получается, но слишком всё туманно, громоздко и без всякого ощутимого прогноза на хороший результат.
Гражданская позиция того же наблюдателя на выборах должна быть твердой, безоговорочной, безупречно принципиальной и непоколебимой – это аксиома. Однако, непоколебимость может легко проверить тот же дознаватель полиции, задав бдительному наблюдателю, как минимум, три вопроса: Скажите, а вам не показалось, что вместо одного бюллетеня в урну были брошены два или три? А может вы к вечеру так устали, и были не так внимательны, как это было с утра? И вообще, насколько хорошо с вашего места наблюдения просматривалось все, что происходило возле избирательной урны?
С точки зрения офицера, совершенно четкая постановка вопросов. Какому дознавателю или следователю хочется направлять в суд уголовное дело, прекрасно понимая, что из-за «рыхлости» доказательств дело вернут на доследование?
Каждый так называемый «дос» — это минус в карьере, и звездочек на погонах от него не прибавляется. И очень мало найдется желающих рисковать репутацией и профессиональной компетенцией, особенно по такой политически щепетильной и в правовом плане сложно доказуемой статье, как фальсификация выборов!
Даже если провести масштабное поисковое «огугливание», то вряд ли что-то серьезное удастся найти по Северной Осетии – во всяком случае, никогда не слышал о тех, кого бы в нашей республике осудили за нехорошие выборные дела.
Твердость позиции отдельно взятого наблюдателя и его безупречную принципиальность можно легко проверить нашим менталитетом: а вдруг человек, который вбрасывал бюллетени, окажется его дальним родственником? Такая вероятность в нашей республике – вещь вполне реальная и допустимая, и что тогда делать? Выход только один – действовать так, чтобы избежать «зæрдæхудта», и это тоже будет в рамках наших устоявшихся правил.
Наблюдатели работают внутри, и не знают, что творится на подступах к избирательному участку, в 100 или 200 метрах от него. Отдельно взятый наблюдатель, который целиком и полностью сосредоточен на своей работе, конечно, не ведает о том, подвезли «карусельщиков» или нет. А может они, эти самые карусельщики, строго по одному ходят – медленно перемещаются с участка на участок, и кто-то ими умело дирижирует?
Это в стихотворной форме «мы с Тамарой ходим парой», а в жизни, точнее в день выборов, все бывает иначе – прозаично и прагматично, и без всякого намека на детскую поэзию.
Наверное, «карусельщика» в нашей республике можно вычислить в одном случае — если у молодого человека на голове умопомрачительный «ирокез», окрашенный в цвета радуги, и к тому же он вычурно одет, ездит по избирательным участкам на велосипеде, и своим поведением во время заполнения бюллетеня привлекает внимание всех, кто задействован в выборном процессе.
Но наши люди так на выборы не ходят, и в глаза таким дешевым транспортом, одеждой и поведением не бросаются, и как-то грустно от всего этого становится.
Тимофей Хъурхъурагов
