На судебном заседании по делу Цкаева подсудимый Азамат Цугкиев обвинил следователя Аслана Хугаева в предвзятом отношении.

«Я не согласен с обвинением, потому что оно основано на предположениях и индивидуальных домыслах следователя Хугаева и его руководителя Джусоева, а также на предвзятом отношении. Я искренне сожалею о гибели Цкаева Владимира. У меня тоже растут двое детей, и я представляю себе, как было бы больно и тяжело им жить без отца, который погиб не на войне и не на работе, а от рук тех, кто должен был защищать каждого человека. Я хочу, чтобы виновные в гибели Цкаева были установлены и наказаны по закону», — зачитал с листа свое обращение подсудимый Цугкиев.

По его словам, не все материалы дела были изучены. Он считает, что его показания «могут быть восприняты необъективно».

«Суд принял решение продолжить исследование материалов уголовного дела после допроса подсудимых, но я не относился и не отношусь к числу тех участников данного суда, которые просили о таком решении. Я заявляю, что на данный момент я воздерживаюсь от дачи показаний по предъявленному мне обвинению в соответствии со статьей 51 Конституции РФ, потому что без исследования всех доказательств по делу считаю, что мои показания могут быть восприняты необъективно – это я адресую не суду, а стороне обвинения», — сказал Цугкиев.

Потерпевшая сторона в свою очередь подала ходатайство об оглашении показаний подсудимого, которые он давал на предварительном следствии. Из них следует, что 31 октября 2015 года примерно в 19:45 к Цугкиеву зашел старший оперуполномоченный Дзампаев и попросил его провести личный досмотр задержанного Цкаева в кабинете №57.

«Заполняя акт личного досмотра, я заметил, что Цкаев начал возмущаться и говорить, что если его не отпустят, то он пожалуется на действия сотрудников в полицию и прокуратуру, при этом нанесёт сам себе телесные повреждения и укажет в жалобе, что якобы эти повреждения ему причинили сотрудники полиции. Сказав это, он резко вскочил со стула, на котором сидел в свободном положении, то есть его движения никем не ограничивались, и спецсредств к нему не применялось. Подскочив к столу, он ударился лобной частью головы об стол один раз, затем упал на колени и начал биться об пол лицом. В это же время к нему подскочили Дзампаев и Бигаев (оперуполномоченные, ныне подсудимые — прим ред.), которые с целью предотвращения дальнейших неадекватных действий со стороны Цкаева надели на него наручники. После этого Цкаев успокоился и сел обратно на стул», — говорится в показаниях.

На предварительном следствии Цугкиев сообщил, что в ту же ночь около 24 часов Дзампаев сообщил, что Цкаеву стало плохо и ему вызвали «скорую помощь».

«Тогда же Дзампаев попросил меня помочь донести Цкаева до кареты «скорой помощи», подъехавшей к зданию полиции. Зайдя в кабинет, где ранее проводил личный досмотр, я заметил, что Цкаев лежит на диване. Он ничего не говорил, ни на что не жаловался, при этом был в сознании — глаза были открыты. В кабинете в это же время находились две женщины — работницы «скорой помощи». Дзампаев, Бигаев и ещё несколько сотрудников нашего отдела полиции, но кто именно я не помню. Я вместе с Бигаевым придерживал носилки, а Цкаев в это время, с помощью кого-то из присутствующих лиц, перелез с дивана на носилки. Зайдя в кабинет, я заметил у Цкаева под глазами синеватость, которой  до этого не было. Я полагаю, что данное повреждение у него появились в результате того, что он бился головой об стол», — говорится в показаниях.

По словам Цугкиева, 1 ноября его отправили в РКБ, откуда позвонили и сообщили о «криминальных травмах» на доставленном пациенте Цкаеве. В больнице ему сообщили, что Цкаев «не контактен». От кого именно Цугкиев узнал о смерти Цкаева, он не помнит, а об обстоятельствах задержанного ему ничего не известно.

Отметим, что на судебном заседании защитник Цугкиева Юрий Багаев сообщил, что к следующим слушаниям его подзащитный будет готов дать показания.